Мир после: Водный мир - Страница 70

Пока это недоразумение размышляло, что еще можно сделать с черепахой, Лектус сразу решил все проблемы: схватил ее и выкинул за борт, где ей было самое место.

– Еще раз проделаешь что-то подобное, и полетишь следом за ней, услышал? – осведомился Принц, вытирая руки о мокрые штаны.

– Это была моя черепаха! – возмутился дикарь, и Лектус даже не был удивлен, что лохматый не промолчал и не усвоил сразу сказанное.

– Была твоя, теперь ничья, – пожал плечами Принц.

– Чего это ты тут раскомандовался?! Думаешь, если ты сын Кровавого Байрока, тебе все можно? Это в твоем дворце, который стоит на костях убитых вами людей, ты можешь распоряжаться, и все будут бегать вокруг тебя на коленях и радоваться, что ты одарил их вниманием! Мы не бедные люди с твоей фабрики и не воспитанные в подобострастии дети из питомника! Мы свободные люди!

– Нашел, чем гордиться, – холодно ответил Лектус.

– А ты чем гордишься? Тем, что вы тысячелетиями убиваете людей? Приходите в наши деревни, убиваете несогласных! Уводите женщин и детей! Делаете из нас пищу и развлечение! Кровососы без совести и жалости, убийцы!

– Джим… – Алексис пыталась вмешаться, но, видимо, его было не остановить, да Лектус и не хотел, чтобы тот останавливался. Хороший повод утопить парня – и все проблемы закончатся.

– Да, конечно, это Правящие жестоки и безжалостны, – холодно ответил Принц, у него была своя правда. – Правящие, которые очистили планету от сумасшедших, больных, уродов, оставив только полноценных людей. Правящие, которые вытаскивают вас из грязи и вони ваших деревень, из канав и ям, отмывают, дают одежду и еду, крышу над головой, безопасность и здоровье. Правящие жестоки, когда воспитывают в ваших детях доброту, сострадание, смирение. Правящие плохие, хотя в наших городах люди не убивают, не насилуют, не голодают и не воруют. Это же Правящие жестоки, убивая людей только для того, чтобы есть, не больше, чем необходимо. И, конечно, Правящие выглядят просто зверями на фоне той стайки людей, что мы оставили позади, на дне вулкана. Кто из нас жесток, а? Кто безжалостен? За что так безжалостно пытали тех Правящих? Даже если они заслужили наказание по мнению людей, кто позволил мучить их, издеваться над живой плотью?

– Как будто вы не издеваетесь над людьми! – взревел Джеймс.

– Из жестокости, из любви к страданиям других – нет. Человек по законам нашего мира может быть наказан, – за насилие, за убийство, за подстрекание других к этому, за нарушение мира и спокойствия, но никогда пытками, никогда издевательствами. Быстрая смерть – вот что грозило даже вашему полукровке за самое страшное преступление, за убийство Правящего. И это мы – жестокие? Человечество заслужило то, что с ним случилось, и должно быть благодарно, что мы держим в узде вашу жестокость, вашу склонность к кровопролитию, напрасному, бессмысленному. Мы сделали вас лучше, отняв свободу.

– Нечего судить о всех людях по кучке озлобленных типов из вулкана! – кажется, лохматый просто больше не нашел ничего, что мог бы сказать в защиту своего народа.

– То есть я буду неправ, если скажу, что дай тебе волю, ты бы повесил меня на мачте и с наслаждением бы смотрел, как я умираю от жажды и голода? – насмешливо спросил Лектус. – И меня, и Анну – только за то, что мы родились в семьях Правящих. Только потому, что мы думаем не так, как ты. Твоя сестра была готова меня убить – и сделала бы это, если бы я не был к этому готов, – он посмотрел на помрачневшую Алексис. Ему показалось, или раскаяние все же мелькнуло в глазах дикой девчонки? – Люди так любят кого-нибудь ненавидеть и винить в своих бедах, что забывают иногда смотреть на себя. Вы не заслуживаете свободы, вы не заслуживаете этого мира, именно поэтому его у вас отняли.

– Лектус, ты тоже человек, – тихо произнесла Ксения, которая наблюдала за этой беседой со стороны, обхватив себя руками.

– И очень жалею об этом, – холодно ответил Принц и устремился прочь, вниз, чтобы переодеться.

– Ты думаешь, что он прав, да? – почти с вызовом спросил Джим, когда Алексис со вздохом пошла на нос корабля, где вместе с Ларом сидел ее дикий кот. Ксения чувствовала, что девушка растеряна и сбита с толку.

– Нет, – покачала головой Ксения, садясь на ящик, накрытый покрывалом. – Но ты забываешь, что я не такая, как Лектус, я только номинально дочь Правящего, меня не воспитывали для Посвящения, я человек. И я знаю, что люди умеют не только ненавидеть, но и любить. Правящие на это не способны.

– Холодные кровососы, – проворчал Джим, садясь рядом. – Как ты себя чувствуешь?

– Намного лучше, – улыбнулась Ксения, глядя на подол своего платья, сшитого из лоскутного одеяла, найденного в трюме. – Истер старается держаться от меня подальше, а все остальные мало влияют на мое состояние.

– А я? – как обиженный ребенок, спросил Джеймс, и девушка рассмеялась. Иногда он действительно вел себя как ребенок, особенно сегодня. Большой, добрый ребенок, который не знал своей силы, силы своего большого сердца. Ему еще предстояло вырасти и стать мужчиной, но Ксения уже знала, каким он будет, и это знание заставляло ее сердце биться чаще.

– Знаешь, когда я была маленькой, я часто сидела одна в своей комнатке и дрожала, чувствуя, как срываются и уходят жизни людей, я так ярко каждый раз это ощущала. И тогда я закрывала глаза и представляла себе, что вижу звездное небо, темное небо, на котором светятся тысячи ярких прекрасных уникальных звезд И эти звезды мерцали и горели, пока ветер жизни не срывал их с небосвода – и они падали. Кто-то медленно, угасая, а кто-то стремительно, сверкнув в последний раз. Я протягивала к ним руки, чтобы поймать, – но это было невозможно. Я представляла, как гаснут эти звезды, я чувствовала это: их холод, их страх, ветер, срывавший их с небосвода, – Джеймс взял ее холодную ладонь в свою, и Ксения почувствовала жар его пальцев. – И тогда я представляла себе большое солнце, яркую красно-желтую звезду, за которую бы я могла спрятаться от этого ветра, в жаре которого бы я могла утонуть, раствориться. Солнце, которое бы меня защитило, чтобы, находясь рядом с ним, я могла не чувствовать, как звезды падают в вечность…